В одном музее – очень уважаемом и знаменитом музее – как и должно быть в музее, было много скульптур. В каждом зале их было больше десятка, и следить за ними приставляли благочинных пожилых женщин – сам их вид действует на хулиганов устрашающе!
Наша героиня – смотрительница – сидела круглыми сутками, не смотря ни на что вокруг и разгадывая крос- сворды. Каждая скульптура в зале была отгорожена лентой, на которой висела надпись: «Не трогать!» И если кому-то хотелось подойти поближе, посмотреть или коснуться, смотрительнице достаточно было кашлянуть – и преступник раскаивался и делал три шага назад.
А по вечерам, когда людям больше хочется прогуляться по набереж-ной и посидеть в кафе, в зале станови- лось пусто, и смотрительница чув-ствовала, как тихо, пусто и холодно делается вокруг.
Особенно одна статуя не давала ей покоя. Белая мраморная девочка сидела на небольшой табуреточке и рассматривала свою ступню, которую развернула к себе обеими руками. Статуя была подписана: «Девочка до-стает занозу. Италия, XVI в.» Статуя была прямо напротив стула, где обычно сидела смотрительница, и сейчас казалось, что девочка смотрит не на свою ногу, а прямо на неё.
– Вы не поможете?..
Откуда этот голос? Неужели кто-то остался в зале после закры-тия? Смотрительница огляделась, потом торо- пливо прошлась по залу. Никого.
– Подойдите поближе.
Неужели ей не кажется? Смотрительница подошла поближе к ста-туе девочки. Уперлась в заградительную ленту.
– Да что это я... - проворчала она сама себе.
– Всё верно, поближе, пожалуйста! – снова послышался голос, когда она уже отвернулась. – Не могу. Здесь заграждение.
– Так снимите его. Снимите ленту с крючка.
Сколько раз смотрительница говорила посетителям: «Не трогайте ленту! Переступать строго запрещено!» А теперь она сама дивилась то-му, как её рука потянулась и – сняла ленту со столбика, к которому она крепилась, и сделала шаг вперед.
– Отлично. Теперь – вы можете коснуться моей ноги?
Смотрительница никогда ещё так близко не стояла к скульптуре, которую охраняла. Теперь она заметила, что мрамор не только отливает глянцем, но и поблескивает. Она протянула руку – вся ножка поместилась у неё в ладони. Она думала, будет холодно, а оказалось шершаво и мягко. В минуту, когда она коснулась статуи, девоч- ка словно ожила и задвигалась.
– Ну наконец-то! Представьте себе – сидеть с занозой с шестна-дцатого века! Вы бы не устали? И каждый день на тебя все смотрят, как будто в этом есть что-то очаровательное!..
– Я... думала...
– Люди слишком много думают. И мало слушают. Теперь скажите – получится ли у вас достать занозу?
Смотрительница пригляделась – действительно, посреди стопы вид-нелась маленькая черная линия. Неуже- ли она всегда была здесь? И никто её не замечал?
– Сейчас попробую...
Заноза вышла в два счёта – только стоило потянуть.
– Ах! Как хорошо! – засмеялась девочка и поставила обе ноги на зем-лю. И тут послышались другие голоса.
– Вы не могли бы поправить мне волосы? Они лезут в лицо, а худож-ник сделал меня без рук, самой не убрать...
– У вас не найдётся подушки? Голова затекла быть вечно запроки-нутой!..
– С меня спала туника. Вы не подадите? Тут зябко!
Статуи стали оживать и говорить со смотрительницей. Когда ока-залось, что человек может подойти и проя- вить внимание, всем захотелось внимания.
– И часто вы так говорите с людьми? – спросила девочку растерян-ная смотрительница.
– Мы пытаемся. Но нас редко слышат. Нас отгородили и решили, что там будет лучше, безопаснее. Как будто мы не созданы для того, чтобы общаться с человеком – только потому что мы не такие, как вы!.. Подходите ближе, всматривайтесь, улыбайтесь, касайтесь нас, здоровай-тесь с нами – мы вовсе не так сильно отличаемся от вас! Надо только снять ленту и сделать шаг.
Больше смотрительнице не нужно было брать на работу кроссвор-ды. Больше зал на оставался пустым и тихим – ни на минуту. А если кто-то переступал линию с надписью «Не трогать!» - она подходила и говори-ла вполголоса:
– Только осторожнее, молодой человек. Геракл сегодня не в духе, может и огреть! Я бы на вашем месте подо- шла к Венере – она любит рассказывать, кто на самом деле похитил её руки.